Русский классицизм в архитектуре

Особенность екатерининского классицизма в Петербурге заключалась в том, что этот историко-региональный художественный стиль состоял из отдельных, весьма различных стилистических течений, каждое из которых олицетворял один из выдающихся архитекторов. Так, первый проект Российской Академии художеств был заказан в 1757 г., еще в царствование Елизаветы Петровны, мэтру французского академического Классицизма Ж.-Ф. Блонделю Младшему. Проект осуществить не удалось, но в 1759 г. в Петербург по приглашению И. И. Шувалова прибыл кузен Ж.-Ф. Блонделя архитектор Жан-Батист Валлен-Деламот. В 1752 г. после двухлетнего обучения во Французской академии в Риме Валлен-Деламот принимал участие в конкурсе на оформление площади Людовика XV.

Построенное по проекту Валлен-Деламота здание Академии художеств в Петербурге (1764-1788) представляет собой типичный образец «Большого стиля» Людовика XIV с элементами стиля Людовика XVI. «Большой ордер», французский руст и, в особенности, боковые ризалиты здания Академии художеств идентичны фасадам зданий площади Согласия, возведенных в 1757-1779 гг. по проекту Ж.-А. Габриэля. Они являются «скрытой цитатой» французского академического Классицизма на берегах Невы.

В 1760—1789 гг. в Париже обучалось более пятидесяти русских архитекторов, среди них В. И. Баженов, Ф. И. Волков, И. Е. Старов (у Ш. де Вайи), А. Д. Захаров (у Ж.-Ф. Шальгрена). В фасаде католической церкви — костела Св. Екатерины Александрийской, — построенной на Невском проспекте в Петербурге также по проекту Ж.-Б. Валлен-Деламота (1761; с 1779 г. строительством руководил А. Ринальди), заметны, наряду с классицистическими, рокайльные элементы и черты римского барокко (заглубление портала, характерное для церквей иезуитов и доминиканцев).

С творчеством архитектора Георга Фридриха (Юрия Матвеевича) Фельтена, родившегося в Петербурге в немецкой семье, связан утонченный камерный стиль с легкими аллюзиями рокайля, а также опыты в стиле романтической Неоготики. Романтические тенденции в архитектуре екатерининского времени получили воплощение и в других постройках. Созданный Ринальди дворец в Гатчине воспроизводит архитектуру средневековых рыцарских замков Средней Англии, а Мраморный дворец в Петербурге является парафразом итальянских палаццо эпохи Возрождения.

Другие архитекторы екатерининского классицизма: Джакомо Кваренги — палладианец, Чарлз Камерон — поклонник древнеримских терм, Н. А. Львов — истинно русский человек, но также в архитектурном творчестве италоман.

В годы царствования Павла I (1796 – 1801) классицизм его придворного архитектора В. Бренны обретает романтический и даже, по воле императора, мистический оттенок. В начале XIX в., в годы правления императора Александра I, классицистические тенденции русского искусства получили иное направление. Помимо ориентации на формы архитектуры архаической Греции, в последующие годы в стенах Императорской Академии художеств во многом благодаря деятельности А. Н. Оленина (президент Академии в 1817-1843 гг.) в русском классицизме происходило сращивание форм академического искусства с элементами романтического мышления, включая «художественную археологию» и увлечения «русским стилем». Эти тенденции были усилены патриотическими настроениями в связи с победой в Отечественной войне 1812г.

Один из характерных примеров «романтического академизма» — статуи воинов, созданные С. С. Пименовым для павильонов Аничкова дворца в Петербурге по проекту архитектора К. И. Росси (1818). Фигуры воинов, согласно канонам академического искусства, изображены в античных туниках и сандалиях, но также в кольчугах и шлемах русских витязей.

Молодые русские художники в Риме, получив известие о сооружении в саду петербургской Академии художеств А. А. Михайловым Вторым корпуса для мастерских, бани и прачечной в виде храма дорического ордера (1819-1821), иронизировали по поводу «прачешного сарая, устроенного наподобие одного из великолепнейших xpамов древности и украшенного таким новым образом, который не более ста лет как начал бы быть употребляем в кондитерских лавках и аптеках».

Противоречие, возникающее между национальными традициями, историческими, географическими условиями России и формами интернационального Классицизма, отмечали многие иностранные путешественники. Так, француз маркиз А. де Кюстин, посетив Петербурге 1839 г., написал: «Подражание классической архитектуре, отчётливо заметное в новых зданиях, просто шокирует, когда вспомнишь, под какое небо так неблагоразумно перенесены эти слепки античного творчества... Площади, украшенные колоннами, которые теряются среди окружающих их пустынных пространств; античные статуи, своим обликом, стилем, одеянием так резко контрастирующие с особенностями почвы, окраской неба, суровым климатом, с внешностью, одеждой и образом жизни людей, что кажутся героями, взятыми в плен далекими, чуждыми врагами... Природа требовала здесь от людей как раз обратное тому, что они создавали». Классицистические формы, стилизованные под античность, не соответствуют не только климату страны, но и архитектуре храмов, религиозным традициям.

К примеру, разителен контраст «античной» колоннады и русского иконостаса в интерьере Свято-Троицкого собора Александро-Невской лавры (архитектор И. Е. Старов, 1776—1790), так же как и православные кресты с неким подобием русского пятиглавия над греко-римским портиком. В провинции церкви, выстроенные в стиле Классицизма по проектам столичных зодчих, со временем дополняли, иногда весьма наивно, наружными росписями, традиционными для древнерусской архитектуры. Эти росписи покрывали стены в просветах дорических колоннад. Однако и «колонки дворянских гнезд», и «домики с мезонинами», о чем так выразительно писал И. Э. Грабарь, удивительно гармонично сливались с русским пейзажем.

Уникален Классицизм в рядовой городской застройке конца XVIII в. Ему присущи камерность, свежесть ощущения античности, мягкость и пластичность прорисовки деталей. Характерны невысокий фундамент, двух или четырехколонные портики, треугольные фронтоны с итальянскими окнами, скромные оконные наличники с замковыми камнями, украшенными скульптурными маскаронами, ажурные чугунные ограды и, наконец, матовая двухцветная окраска — зеленое с белым или охра с белым, так волшебно отражающая свет в белые ночи.