Передача сущности модели в портрете.
1 - 2
Почти бессознательная передача сущности модели — это первейшее дело всякого произведения искусства, и в частности портрета. Затем вступает разум, чтобы держать художника в узде и дать ему возможность осознать свой замысел, пользуясь первым наброском как трамплином.
Вывод из всего этого: портрет совсем особое искусство, он требует от художника специального дарования и умения отождествить себя с моделью. Перед началом работы у художника не должно быть никакой предвзятой идеи. Он должен воспринимать модель так, как воспринимаешь в пейзаже запахи земли и цветов, не отделяя их от игры облаков, покачивания деревьев и различных звуков жизни природы.
Я могу говорить только о своем опыте: вот передо мной модель, которая меня интересует. Карандашом или углем я, более или менее сознательно, наношу на бумагу ее внешний облик. Во время обычной беседы с моей моделью, когда я говорю или слушаю, но отнюдь не спорю, я могу свободно наблюдать ее. Но тут меня нельзя спрашивать даже о самых простых вещах, но требующих точного ответа, например: «Который час?» Мои мысли, мое созерцание модели были бы прерваны, и работе был нанесен бы серьезный ущерб.
Спустя полчаса или час я с удивлением вижу, что на бумаге понемногу появляется довольно четкое изображение, похожее на особу, с которой я нахожусь в контакте.
Каждое прикосновение угля к бумаге проясняет образ так же, как рука протирает запотевшее от дыхания зеркало.
Обычно таков скудный результат первого сеанса. Но я считаю необходимым сделать на два-три дня перерыв между первым и последующим сеансом.
Во время этого перерыва во мне происходит какое-то подсознательное умственное брожение, благодаря которому проясняется впечатление первого сеанса и я восстанавливаю в уме свой рисунок с гораздо большей определенностью, чем при непосредственном контакте с моделью.
Когда я снова вижу первоначальный набросок, он мне безусловно кажется слабым, но сквозь неясное изображение проступает конструкция жестких линий. Она подстегивает мое воображение, и на следующем сеансе меня вдохновляют и эта конструкция, и импульсы, идущие от модели. Теперь модель для меня только частная тема, подсказывающая линии и валеры, которые расширяют границы моего горизонта.
Этот второй сеанс похож на новую встречу с какой-нибудь благоволящей ко мне особой. Модель уже должна себя чувствовать более непринужденно и доверять художнику, который, укрывшись за разговором на всякие незначительные темы, наблюдает за ней. Теперь между собеседниками устанавливается общение, независимое от слов, которыми они обмениваются и которые становятся все более и более случайными. Обычно во время второго сеанса выявляется линейная конструкция. То, что установлено мною при первой встрече, отступает, а выявляются самые важные черты, живая сущность произведения.
Сеансы продолжаются в том же духе, и, хотя их участники знают друг о друге не больше, чем в первый день, между ними установились понимание и сердечная теплота; в итоге появится живописный портрет или хотя бы возможность выразить в «быстрых рисунках» все, что дала мне модель.
Я изучил свой сюжет; после долгой работы углем, работы, состоящей из целой серии более или менее связанных между собой исследований, возникают образы, которые, хотя и кажутся несколько упрощенными, все же выражают душевные отношения художника и модели. Рисунки, в которых выявились все тонкие наблюдения, сделанные во время сеансов, возникают как пузыри на пруду, выталкиваемые силой внутреннего брожения. Эти рисунки появляются сразу и создаются из элементов, как будто не имеющих отношения к предшествовавшей аналитической работе, и казалось, было невозможно выразить в каждом из них все многообразие ощущений при той быстроте, с какой происходило их слияние.
Однажды, при дружеской встрече, хирург профессор Л... (Лериш.— Е.Г.) спросил меня: «Как это вы делаете свои "быстрые рисунки"?» Я ответил ему, что они приходят как откровения после аналитической работы, как будто не приведшей сперва ни к какому результату. Эти рисунки что-то вроде умозаключений. Тогда он сказал мне: «Точно так же я ставлю диагноз. Меня спрашивают: "Почему вы так думаете?" Я отвечаю: "Не знаю, но я уверен в нем, и я говорю совершенно искренне"».
Следующая глава.
1 - 2
 Вид Коллиура. 1906. Холст, масло. Эрмитаж |  Восточные ковры. 1906 |  pic37Натюрморт в голубых тонах. 1907. Холст, масло. Фонд Барнса, Линкольнский университет, Мерион, Пенсильвания, США |