Любимое детище. Переписка с друзьями.
1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9
Матисс создал для капеллы витражи, росписи в интерьере, оформил алтарь, спроектировал мебель и одежду для священников, увенчал здание изящным колоколом.
Капелла Чёток в Вансе своей ясной соразмерностью пропорций, единством художественного оформления в какой-то мере напоминает античный храм эпохи классики. Она до сих пор остается одним из немногих совершенных и целостных образцов синтеза искусств в западноевропейском искусстве XX века.
Капелла — любимое детище А. Матисса, итог творческих усилий всей его жизни. Поэтому в статьях о капелле он точно объясняет стоявшие перед ним задачи и способы их разрешения. «Капелла для меня — конечный итог работы в течение всей жизни и завершение искреннего, трудного, большого усилия». «Мне представляется, что эта работа не будет бесполезна и что она, возможно, станет выражением целой эпохи искусства, может быть отжившей, — но нет, не думаю».
Матисс не стремится в статьях дать ответы на все вопросы художественного творчества (это вряд ли посильная для одного художника задача), но все затронутые им вопросы имеют первостепенное значение для искусства нашего времени.
Второй раздел книги объединил письма художника разным лицам и его переписку с друзьями. Среди адресатов А. Матисса — французские художники С. Бюсси, П. Синьяк, А. Дерен, А. Марке, скульптор А. Лоране; писатели, поэты, художественные критики Франции — Ф. Фенеон, А. Рувейр, П. Леото, Л. Арагон; издатель Териад, директор Музея Пти-Пале в Париже Р. Эсколье; французский искусствовед Ж. Кассу, немецкий художник, ученик А. Матисса X. Пуррманн, американская писательница Г. Стайн, американский исследователь творчества А. Матисса А. Барр; хранитель живописи Музея в Филадельфии Гарри Клиффорд и другие. Важное место в эпистолярном наследии Матисса вообще и в этом разделе сборника принадлежит письмам художника русским корреспондентам — это коллекционер И. Морозов, советский искусствовед А. Ромм, график Г. Ечеистов, а также директор Государственного Музея Нового Западного искусства в Москве.
Переписка А. Матисса с И. Морозовым проливает свет на существовавшие у Матисса деловые и дружеские взаимоотношения с коллекционером, уточняет историю создания и появления в России «Марокканского триптиха» и других картин. Это бесценные документы для истории собрания французской живописи в музеях СССР.
Иной характер носят письма А. Ромму. В них Матисс ставит несколько важных проблем, имеющих значение не только для его собственного творчества, но и для современного искусства в целом. По-видимому, переписка с А.Роммом началась в 1933 году1, когда А. Ромм закончил работу над книгой о Матиссе (вышла в свет в 1935 году), а Матисс незадолго перед тем закончил роспись (панно) на тему «Танец» для коллекции Барнса в Мерионе. Анализируя в письмах эту работу, А. Матисс подробно пишет о принципиальном различии станковой и архитектурной (то есть монументально-декоративной. — Е.Г.) живописи.
Для западноевропейского и в особенности французского искусства 30-х годов это вопрос не отвлеченный, а животрепещущий. Кроме Матисса проблемами возрождения монументально-декоративного искусства (в частности, искусства шпалеры) заняты в это время М. Дени, О. Фриез и особенно Ж. Люрса, который по поручению правительства Франции вместе с М. Громером и Ж. Дюбрейлем организует в 1939 году новую национальную школу шпалерного ткачества.
Известно, что в 30-е годы Робер Делоне пробовал работать в технике мозаики2. Практический пример Матисса (создание монументальной росписи по заказу), размышления художника об особенностях монументально-декоративной живописи приобретают особую актуальность. Развитие же этого вида искусства Матисс рассматривает как «великую задачу современности».
К мысли о монументальной живописи он неоднократно возвращается и впоследствии; письмо Рувейру от 11 января 1942 года об афишах Л. Капиелло свидетельствует, что Матисс приравнивает афишу к фреске: «Я всегда находил в его афишах (этих фресках наших дней) необыкновенные достоинства, но недостаточно выявленные».
Матисс постоянно обращается к разным видам и жанрам в искусстве, работает почти во всех известных техниках, разрабатывает новые — (декупажи), — и тем самым он вовлекает в орбиту своего искусства все большее число самых разных зрителей.
Матисс много говорит в письмах А. Ромму и о своем методе работы. Его формула лаконична: «сначала — углубленное изучение модели, затем быстрое исполнение картины». И хотя Матисс говорит в данном случае о живописи, эти слова характеризуют его метод в целом и метод создания последующей серии рисунков «Темы и вариации» в частности. То, что такой большой и известный к этому времени художник начинает работу с «углубленного изучения модели», также имело немаловажное значение для многих современников Матисса.
Наконец, Матисс высказывает в письмах А. Ромму мнение о некоторых мастерах советского искусства. Напомним высокую оценку художником фрески В. Фаворского: «...я считаю, что она выполнена в соответствии с основными принципами архитектурной живописи». Интересные суждения о произведениях советских художников П. Кузнецова, К. Петрова-Водкина, П. Вильямса, С. Герасимова, П. Кончаловского высказывает Матисс в письме в Изосекцию ВОКСа в 1934 году, замечая, что А. Дейнека кажется ему «наиболее одаренным из всех и наиболее ушедшим вперед в своем художественном развитии...»
1 Это можно предположить на основании текста первого в сборнике письма А. Ромму, имеющего дату 19 января 1934 г.
2 Несколько его мозаик 1938 — 1939 гг. под названием «Essai de materiaux» («Проба материалов») находятся в коллекции Национального музея современного искусства в Париже.
1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9
 Обнажённая на солнечном пейзаже. 1909. Холст, масло. Частная коллекция. |  pic44Голубая скатерть. 1909. Холст, масло. Эрмитаж. |  Музыка. 1910. Холст, масло. Эрмитаж. |