Ориентализм
В творчестве Матисса ориентализм, то есть следование североафриканским образцам искусства, занимает значительное место. Его перу принадлежат многие полотна на "африканскую тему".
Впервые Матисс посетил Северную Африку в 1906 году - по его собственному признанию, чтобы «увидеть своими глазами пустыню». В 1912 году он еще дважды ездил туда. За несколько лет до первой поездки в Марокко на художника произвели глубокое впечатление выставленные в Париже африканские скульптуры. В 1910 году он посетил в Мюнхене выставку исламского искусства, а позже исколесил Испанию в поисках «мавританского следа» в культуре этой страны.
Во время своего длительного пребывания в Марокко (он жил в Танжере) Матисс очаровался природой и красками Северной Африки. Здесь он написал знаменитые картины «Окно в Танжере» (слева вверху) и «Вход в к аз-ба» (справа). Отметим - в ряду его «африканских» картин - и триптих под названием «Марокканский пейзаж». Слева внизу представлена одна из частей этого триптиха, «Марокканский сад», показывающая местную природу в сезон дождей. Две другие части этого триптиха изображают ту же землю, но опаленную беспощадным солнцем.
Исповедание веры, которому Матисс отдался в это время: цвет не должен имитировать свет, но сам должен превращаться в источник света. Он стремился найти такие контрасты цвета, которые излучали бы свет сами по себе. Период увлечения фовизмом (который, по большому счету, сам Матисс и придумал) зафиксировал отход Матисса от «сладкого» неоимпрессионистского цвета. Жизни этому увлечению было отпущено около двух лет. Когда живописец создавал свою «Женщину в шляпе» (1905), он хотел лишь показать потенциальные возможности чистого цвета. Его картина полыхает яркими красками, столь рассердившими парижских критиков и ценителей искусства. Сердить, между тем, Матисс никого не собирался.
В своих «Заметках художника», опубликованных в 1908 году, он писал: «Я мечтаю достигнуть в своей живописи гармонии, чистоты и прозрачности. Я мечтаю о картинах, которые станут успокаивать, а не будоражить зрителя; о картинах, уютных, как кожаное кресло, в котором можно отдохнуть от груза забот».
Не все работы Матисса удовлетворяют этому идеалу, но в лучших из них он приближается к решению поставленной самому себе задачи. За распахнутыми окнами художника открываются прекрасные пейзажи, а глубокое небо его морских пейзажей написано таким цветом, от которого перехватывает дыхание и начинает кружиться голова. Его одалиски — это носительницы божественной гармонии, а не сексуального чувства (оно ведь, по определению, беспокойно). Матиссу пришлось «хлебнуть» страшного XX века, но жестокости и страданий в его творчестве нет и в помине.
Он — психолог, «врачеватель» ран; его картины представляют собой островок тишины и мира — то есть как раз того, чего так не хватает в современном мире. Теперь его цвет усложнился; «контролировать» его стало гораздо труднее. Художник постоянно испытывал два противоположных стремления. С одной стороны, его увлекали чистый цвет и простая форма, с другой — пышный орнамент. Он запросто «разбирал» картину на простейшие цветные формы (как в случае с вырезанными из цветной бумаги силуэтами), но следом мог вернуться к искусным узорам, спиралям, зигзагам, из которых складывался декоративный орнамент, напоминающий ковер, обои или яркую ткань. И это было отражением каких-то борений, происходивших в душе художника.
Он стремился к тому, чтобы его искусство оказалось «бальзамом для души», но при этом порой не справлялся с влечением к красочному, пышному узору. Матисс очень любил персидскую миниатюру — с ее волнующими воображение спиралями, золотыми листьями, плоскими пятнами чистого цвета, но не менее сильно притягивали его и примитивные африканские скульптуры. Работы Матисса из серии «одалисок» со всей очевидностью обнаруживают это противоречие. Женщины, написанные лишь несколькими тщательно продуманными линиями, напоминают упрощенные скульптуры.
По Матиссу, искусство принадлежит к идеальной сфере, где нет места политическим страстям, экономическим потрясениям и бесчеловечным войнам. Однажды он сказал Пикассо: «Писать можно только тогда, когда ты находишься в молитвенном настроении». Позже художник уточнил свою мысль: «Нас с тобой роднит то, что мы оба стараемся воспроизвести на полотне атмосферу первого причастия».
И это религиозное отношение к живописи — характерная черта живописи Матисса. Поворотный пункт в его творчестве — создание двух панно по заказу С. Щукина. Выполняя этот заказ, художник резко ограничил свою палитру. В «Музыке» и «Танце» цвет пульсирует и излучает свет, становясь главным формообразующим фактором.
Увлекшись на склоне лет вырезанными из цветной бумаги фигурами, Матисс наверняка вспоминал свои постижения времен «Танца». Но, в отличие от тех время как фон, на котором они изображены, полыхает живым цветом и поражает разнообразием фигур и узоров.
Вырезанные из бумаги композиции Матисса последних лет его жизни показывают нам финал его творческой одиссеи. Все они суть показательные примеры виртуозного использования чистого цвета в целях сведения формы к основным элементам. Когда-то Гюстав Моро сказал Матиссу: «Вам предстоит упростить живопись». В сущности, учитель напророчил ученику его жизнь, результатом которой стало рождение уникального художественного мира.
 Берег. 1907. Холст, масло. Музей искусства, Базель, Швейцария |  Лежащая обнаженная. 1906. Холст, масло. |  pic40Грета Молл. 1908. Холст, масло. Национальная галерея, Лондон |