Заметки о цвете
Краски в живописи лишь тогда обладают силой и выразительностью, когда ими пользуются в чистом виде и когда яркость и чистота не замутнены и не задавлены смешениями, противоречащими их природе (синий, желтый, которые образуют зеленый, можно класть рядом, но не смешивать; или же пользоваться зеленой краской, которую выпускает промышленность; то же относится и к оранжевому: смешение красного и желтого дает нечистый и тусклый тон). Чистые же цвета или смешанные с белилами могут дать больше, чем их отражения на сетчатке глаза; они трансформируются умом того, кто их воспринимает.
Можно увеличить число оттенков, смягчая цвета белилами или же добавляя их к черному. Черный с оттенком ультрамарина очень отличается от черного с берлинской лазурью. В черном с ультрамарином — жар тропических ночей, а в черном с берлинской лазурью — холод ледников.
В музыке от какого-нибудь пустяка может измениться ее настроение — между мажорными и минорными тонами такая же разница, как между солнцем и тенью; так же и в живописи — от уменьшения поверхности одного цвета в пользу другого изменяется выразительность цветового аккорда, если, конечно, предположить, что он составлен художником, способным придать ему эту самую выразительность. Поэтому работать с чистым интенсивным цветом, сильно воздействующим на соседние цвета, не так легко.
Такие прекрасные витражи, как в соборе Шартра, встречаются редко. Они сделаны вовсе не из каких-нибудь особенных материалов, все дело в пропорциях цвета. Однако не надо путать витраж с поверхностью, написанной краской. В витраже сквозь цветное стекло проходит свет, а полотно просто закрашивается. Окрашенная поверхность может производить впечатление освещенной внутри, что очень плохо, поскольку она должна оказывать глазу сопротивление, иначе она нестерпима.
 Японская маска |  Две вазы с цветами. 1938. Перо, тушь. 28.5 x 37.3 см |  Две девушке на жёлто - красном фоне. 1947. Холст, масло. Фонд Барнса, Линкольнский университет, Мерион, Пенсильвания, США |